Стихи,Поэзия,Поэмы
«Родная (Русская) Речь, часть четвёртая»
Сергей Минин

   Сергей  Минин    

«Родная  (Русская)  Речь»

                       IV

Разъезжал я по матушке – воле.

Персонажи гуляют в строках.
Все - ровесники собственной боли:
Бесшабашной вверялись ли доле,
Изумрудам в свиных потрохах?
Одевали ль страданий «кисляк»?
Горевали в тоске по любимым?
- Кто надёжнее,- ныли,- в могиле,
А какая-то сволочь,- ни как?

«Круглый стол» - это где-то в экране.

Наш, народный, - квадратней, длинней,
Чтоб поминок и свадеб свиданье
Уместило родню и гостей.
Сто сомнений и поводов к встречам!
Одинаков, как правда, конец:
- Жениха юбиляр обеспечит,
Если трупу не в радость певец.

Тут  жнецов, как и кормчих, фамилии
Знают все, - просто стыдно не знать.
Выпьют водки за тех, кто почили.
Лимонад – за живущую стать.

После - «Да, уж!», - погода, работа,
О житухе с трусцою  цинизм.
Позже, - два про всех нас анекдота,-
Здесь уж, - интернационализм.

Чай не радует «жопкой» лимона,
Огурец, два  яйца, - натюрморт…

Тут я вспомнил, что еду в вагоне:
Речь родная тут – русский комфорт!

Скромность «падчериц» чуть угнетает.
Нужен яркий рассказа реванш!
Нужен литр.
- «Щас» его предоставит
Суетливый, под  кителем, паж.

А случись нестыковка амбиций,
То поэзии не избежать.
Тот, что в форме, - бармен и  милиция,
Штраф ему нужно грамотно дать.
- Обещаю тихонько, товарищч! -
Вниз смотря, кто-то вверх прошептал.
- Ты «лопатник» свой весь мне оставишь,-  
Тот помедлил, но литр срифмовал.

Вот теперь, не тревожась о главном,
Можно вспомнить про  матушку – Русь.
Вдоль окошкек пронзительно – славно
Междусловья разбросана грусть.

А пока что,
- Пора распрямиться!
О «продоле» узнать чудеса.
В тамбурок умудриться пробиться,
Там в паху в тесноте почесать.

Жаль, за перегородкой – немые.
- Столько ж надо в пути начесать!
В их купе даже стены другие:
Шуба там!
- Повезло, твою мать.

Дальше,- весь персонал райбольницы
Едет в Кремль на эфирный приём.
Хлещут спирт, чтоб усопшие лица
Судьбоносным не чудились днём.

С полки кто-то сорвётся за веру.
Кто-то просит сойти, кто-то чай…

Знает место, спокойствие, меру
Лишь  таёжный атлет Джеки Мкртчян.

Вот он скромно, в плацкартном вагоне,
С Усть - Манды до Рейкьявика прёт!
Все сначала подумали:
- Гонит!
Под  ермолку взглянули,-
- Не врёт.

Пол  вагона никак не споются:
- Кто же лидер в искусстве?
- С продаж?
Станут драться, - он должен очнуться,
Не пинали бы чтоб, как багаж:

- «Сонм  гласящих! – воскликнет,-
Духовности высь!
Голубых облаков скакуны!
Может, хватит Вам, честь не изгадив, пастись
Заливными лугами страны?»

Тех рассудит, кого-то уложит.
Тихо вынет «горшочек - смелей».
Его тренер,- шаман из Камбоджи,
Вспомнит зов и отцово «добей».

Сами  к тамбуру ноги подводят.
- Здесь мы спорили?
- Что на кону?
Надо вспомнить, с кем пил, а с кем – вроде.
Тут все лица, - на тему одну.
Кругозор – за пределами смысла.
Меньше жалоб, слышнее протест.
Плечи тут не висят коромыслом,
Обретает символику жест!

- «На всех нас не устроишь облаву!
В тамбурок не уместишь нас всех!»,-
Не в священную матери славу
Будут брызгать слюна или смех.

Будет дьявол  стремиться в цитаты,
В  случай, слух , предсказания, спор.
Накурили, – хоть вешай топор!
Речь всё злее, - свежи компроматы.

Вот он рядом,- трёхзвёздночный шут,
На земле представитель, в вагоне
Часовых каланчи пантеона.
Он – барыга.
Те там, а он - тут.

- Что будет дальше?
- Соврите Вы нам,
Честно соврите, по-русски:
- Так прикипел «богатейшества срам»,
Что  обзирать его грустно.

- Нам бы врага бы  для пущего вида!

- Приговор?
- Оправдание?
- Плач?

…На какой же волне «Педро = пидор»
Нацарапал на мачте скелет с Атлантиды?
Почерк тот же,
Да память - палач.

Далеко ли, иль коротко ехать? -
Забывают всё громче друзья.
Много слёз, обещаний и смеха.

- Не единая ль это семья?

Хоть трясёт, - так привычней нам, поезд,
Уносящий не важно, куда,
Каждый тамбур - и прихоть, и совесть.
И не каждого пустят туда.


2012,  осень.
Ставрополь, Россия